Князь Н.В. Голицын
Княгиня Анастасия Петровна Голицына
Голицына, княгиня Анастасия Петровна, рожденная княжна Прозоровская, родилась 22 октября 1665 г., умерла 10 марта 1729 г., дочь боярина князя Петра Ивановича Прозоровского и княгини Анны Федоровны, рожденной Ртищевой.
12 апреля 1684 г. вышла замуж за кн. Ивана Алексеевича Голицына. И по рождению, и по браку кн. Анастасия Петровна принадлежала к высшему слою московского общества конца ХYII века: мать ее была дочерью известного окольничего Ф.М. Ртищева, любимца царя Алексея и одного из выдающихся деятелей русского Просвещения; отец ее принадлежал к выдвинувшейся с начала ХYII столетия боярской семье, стоявшей особенно близко к царскому дому; наконец, муж ее был сыном боярина и наместника Киевского кн.Алексея Андреевича Голицына.
С 1674 г. кн. П.И. Прозоровский состоял дядькой царевича Иоанна Алексеевича, Эта близость к старшему брату Петра Великого отразилась на дальнейшей судьбе Анастасии Петровны. Она вращалась с ранних лет в царской семье, в среде старших дочерей царя Алексея от его первого брака. Многочисленные письма к ней царевен Марии и Екатерины Алексеевны, а также царицы Прасковьи Федоровны свидетельствуют о том, что отношения Анастасии Петровны с ними поддерживалось ею до конца жизни. Муж ее, вероятно, по предстательству ее отца, был назначен незадолго до брака с нею(29 января 1684 г.) комнатным стольником царя Иоанна Алексеевича.
В момент открытого выступления царевны Софьи против младшего ее брата кн. Прозоровский явился "весьма противным" царевне, по выражению кн. Куракина; действия Прозоровского в эту критическую минуту заслужили ему признательность Петра, а неподкупная его честность обеспечила ему полное доверие царя. Прозоровский был одним из немногих старых бояр, приверженность которых к прежним обычиям не вызывала репрессий Петра; ему до конца жизни было позволено оставаться в Москве, носить старое боярское платье и не брить бороды. Но, если петровские новшества мало коснулись отца, они, зато отразились крайне своеобразно на дочери.
По смерти царя Иоанна Алексеевича (29 января 1696 г.) муж Анастасии Петровны остался не у дел. Не видно, чтобы он продолжал где-либо службу и в позднейшее время, он так и сохранил до конца жизни звание комнатного стольника. В 1711 г. он был по велению Петра записан в "приезде" (смотровое место в Туле), но от службы в походе "с жаровнею" освобожден на том основании, что "вместо него всегда жена его служила и ныне с сентября паки поедет на службу". Служба, которую несла при царском дворе Анастасия Петровна, не укладывается в обычное понятие о службе. С одной стороны, она является приближенной особой к подруге царя, будущей царице Екатерине, но с другой стороны, особенности ее поведения сделали ее предметом посмешища для двора, и эта роль шутихи стала одним из атрибутов ее должности. При очень некрасивой наружности она обладала склонностью к грубой шутке, крайней невоздержанностью на язык и способностью выпивать помногу. 9 января 1712 г. муж ее в письме к Петру I благодарит его за милость к его жене, "нареченной дочерью вашего царского величества".
Шутливое наименование ее дочерью (дочкою) царя впервые появляется в переписке Петра с Екатериною в 1710 г.; оно аналогично называнию "теткою" другой приближенной Екатерины, Анисьи Кирилловны Толстой. В одном из писем царя к Анастасии Петровне он называет ее "дочка-бочка", что может одинаково свидетельствовать как о полноте фигуры, так и о способности много выпить. .царевич Алексей. упоминая об Анастасии Петровне, называет ее "сестрицей". Свои письма к царю Анастасия Петровна неизменно подписывает "дочь ваша" (или твоя) и именует его батюшкой. Одновременно с этим появляется не только в частной переписке, но и в официальных актах титулование Анастасии Петровны "светлейшею княгинею", хотя никакою грамотою этот титул за ней не был признан. Много лет спустя, в 1923 г. Берхгольц в своем дневнике указывал, что кн. Голицына одна, за исключением княгини Меньшиковой, имела при дворе титул светлости. К 1710 г. следует, по-видимому, отнести начало особой близости Анастасии Петровны ко двору царя Петра и к его подруге Екатерине: с этого времени она начинает упоминаться в письмах царя к Екатерине; в то же время она сближается и с семьей князя Меньшикова: в одном из писем последнего к Екатерине (12 марта 1711 г.) он просит передать княгине поклон и поблагодарить ее за ее к нему письмо.
28 июля 1711 г. царь отправил сестре своей Наталии Алексеевне следующее распоряжение: "Дщерь мою светлейшею ныне немедленно отправь в Ригу, чтоб она прежде нас туды поспела и нас встретила". На проезд ей было дано 600 рублей и сопровождали ее 1 офицер и 15 драгун. На свадьбе Петра и Екатерины 19 февраля 1712 г. она сидела за столом царицы. В том же году она сопровождала царицу в ее заграничном путешествии. К этому времени относится несколько ее писем к царю; из них видно, что Петр писал ей нередко, но сохранилось только два его ответных письма к ней. В своих письмах к царю, Анастасия Петровна нередко описывает времяпрепровождение царицы и ее приближенных в том шутовском тоне, который был ей присущ. "Изволи ты, государь-батюшка, ко мне писать", читаем мы в одном из ее писем 1712 г., "что будто я по гостям рыщу и нечего ищу; и мне рыскать некуды и искать нечего; будто я покидаю жену твою, свою царицу государыню Екатерину Алексеевну. Воистину, государь, пишут напрасно, и я всегда живу неотлучно при ее величестве и забавляю увесилением бирюльками; и от оной игры мне царица государыня большою ложкою серебряною побила руку, а до твоего царского величества отобьет и всю провъ; и ты, государь, изволь приезжать поскорее, чтоб моей руки не отбила".
В другом письме из Грипсвальда от 26 апреля 1712 г. Анастасия Петровна так описывает придворный быт: "А у нас, государь, частые тревоги и Козьма Хрисанфович ходит за светлейшим князем и просит денег; а Василий Олсуфьев бегает благим матом и кушанья на стол ставит; и мне сломил голову; а Берендеев бегает и кричит: государи, государи, дайте мне фуражу; Алексей Носов бегает и фурманы убирает", и т.д. Письмо Анастасии Петровны из Ревеля от 14 июля 1714 г., в котором она описывает, как тяжело ей по ночам сидеть у постели царицы, было напечатано Соловьевым в его "Истории России". В 1717 г. Анастасия Петровна снова сопровождала царицу в ее заграничной поездке; 2 января 1717 г. она уведомляет царя из Везеля о рождении у него царевича Павла Петровича: "но и впредьпророчествую", прибавляет она, "дарствует Бог вашему величеству сына Симеона Петровича, да Михаила Петровича; изволь меня дарить за услугу мою". И в 1712 и в 1714 и в 1717 гг. Анастасия Петровна неизменно сообщает Петру, что она неоступно находится при царице. Лишь в декабре 1713 г. она уехала по приказанию царя в Москву пожить у сестер его, царевен Марии и Екатерины Алексеевен, но жаловалась, что здесь ей "истинно тошно: посадил меня в пустую Москву, как в лукошко, а у тебя, государь, ныне наполнение в Санкт-Петербурге, всяких мужиков многое число".
Однако в апреле 1717 г. Анастасия Петровна в письме из Амстердама сама просила царя отпустить ее в Москву: "отлучена третий год", писала она "от батюшки и от мужа моего и детей". Отношение к ней со стороны общества, окружавшего Петра и Екатерину, ярко рисуется из нижеследующего письма Гавр. Фед. Лопухина к брату его Авраму из
Копенгагена (1717 г.): "Вчерашнего числа", пишет Лопухин, "Александр Андреянов (Яковлев), подъячий, приходил ко мне нарочно и прсил меня отписать к вам, чтоб изволили оставить писать к кн. Настасьи Голицыной, понеже де вы и сами известны о ее состоянии здесь и в каком порядке она; многие ее пакеты писем оттуда во образ смеха распечатываются, как и третьего дня в издевках распечатали ее пакет и сыскали ваше письмо царице, а самого (царя) не было… Вы сами известны ее невоздержание языка; заступа или хорошее слово не присутствует в пользу заступления, но в самое глубление, и все здесь как могут пользуют, чтоб она ни о ком именно хвалу не говорила".
Постоянная близость к царской семье и короткость отношений к самому царю сделали кн. Анастасию Петровну необходимою участницею всех царских увесилений. Она играла деятельную роль во всешутейшем и всепьянейшем соборе; князь-папа П.И. Бутурлин, уведомляя в письме от 28 декабря 1717 г. князь-игуменью Дарью Ржевскую о возведении ее в архи-игуменьи, сообщает ей вместе с тем: "По учинении же сего вам возвышения на место ваше возведена монахиня, из дальних пустынь пришедшая, Анастасия". Но недолго пришлось новой князь-игуменье пользоваться этим званием. Когда разыгралось дело царевича Алексея, один из главных обвиняемых, расстриженный епископ Досифей дорнес на кн. Голицыну. что оней говорил, что царица Евдокия ходит в мирском платье, будто бы надеясь, что она, Голицына, доведет об этом до сведения царя, она же этого не сделала.
Кроме того, певчий царевны Марии Алексеевны Федор Журавский с розыску сказал, что княгиня приезжала к царице и из дому государева всякие ведомости ей сказывала, а именно, что царевич возвратился, и что он лишен наследства, о чем обе они тужили; при этом княгиня еще говорила. что царица к ней не так милостлива, как прежде. Анастасия Петровна была привлечена к допросу и призналась, что слышала про царицу от Досифея, а не донесла о том забвением; что царевич потерял наследство, а отцу учинил досаду; говорила царевне Марье, при этом она рассказала еще, что в Копенгагене приходил к ней кн. Василий Долгорукий и спрашивал ее о том, что на него сказал Григ. Скорняков-Писарев, она ему отвечала: "Верные вы люди с князь Яковом Федоровичем к государю и служите, а про вас Григ. Писарев сказал, как вы царевича наговаривали". На вопрос, передавала ли она царевне Марье, что говорит царь в разговорах, отвечала отрицательно.
14 марта 1718 г. "за недонесение слов царскому величеству, которе ей сказывал бывший Ростовский епископ расстрига Демид (Досифей) и за перенос слов из дому царского величества к царевне Марье Алексеевне и что она тужила о лишении наследства царевича Алексея Петровича, и которые она слова слушав, будучи в Копенгагене, от Писарева пронесла князь Вас. Долгорукому". Анастасия Петровна приговорена была к учинению наказания, какое царь изволит постановить. и к ссылке на прядильный двор до указу. Царь приговорил высечь ее батогами, а на прядильный двор не ссылать. Экзекуция была совершена над нею и другими замешанными в дело лицами в Москве 28 марта 1718 г. при большом стечении народа.
Австрийский резидент Плейер донес своему двору, что кн. Голицына была привезена в Преображенское и там на пыточном дворе в кругу сотни солдат положена на землю с обнаженною спиною и очень больно высечена батогами; после того она была отправлена к мужу, который, однако, отослал ее в дом ее отца. Постигшая Анастасию Петровну невзгода не отразилась, впрочем, на дальнейщем ее благополучии. В 1722 г. мы ее уже снова видим при дворе и в ближайшей свите царицы. Берхгольц рассказывает, как на Пасху 1723 г. она рассмешила царя, потребовав от герцога Голштинского, чтобы он похристосовался с нею. 5 сентября того же года она участвовала в маскараде в день тезоименитства цесаревны Елизаветы Петровны в качестве "абатиссы" маскарада; очевидно, вместе с возвращением царской милости ей было возвращено и звание "князь-игуменьи". Во время коронации Екатерины (1724 г.) она была назначена статс-дамой. На портрете ее, писанном Андреем Матвеевым в 1728 г. она изображена с приколотым на груди портретом Петра I, окаймленным бриллиантами. Царские милости со времени вторичного ее появления при дворе не перестали на нее сыпаться. По смерти ее отца за нею было закреплено все его имущество, возвращены ей взятые у нее царицей Прасковьей Федоровной 2000 рублей, сыновья ее Федр и Алексей Ивановичи были назначены ко двору в звании гоф-юнкеров, старший из них в августе 1725 г. женился на двоюродной сестре имп. Петра Марии Львовне Нарышкиной. Кроме крупных милостей Анастасия Петровна не пренебрегала и простыми подачками за разные свои выходки; в счетных ведомостях обер-келлермейстера Мячкова мы встречаем такие заметки: "у рекиСарлака плакала кн. Голицына, дано ей 15 червонных; в апреле 1723 г. подарено ей императрицею 25 рублей; в июне - еще 10 рублей. 14 марта 1724 г. царица обещала пожаловать ей 23 червонных" для того чтоб она плакала по сестре".
24 апреля 1725 г. "ее величество изволили бросить на пол 1 червонный для светлейшей княгини Настасьи Петровны", то же самое, но с 4 червонными произошло и 10 июня, 6 августа пожаловано ей 10 червонных, которые императрица положила в большой кубок английского пива с условием, чтобы она выпила его до дна, 25 сентября она выпила два кубка и заработала опять 10 червонных; 12 октября императрица "изволила положить светлейшей княгине Настасье Петровне 20 червонных, за которые выпила два кубка вина виноградного красного".Так и после смерти Петра кн. Голицына продолжала служить забаве царствующих особ и их приближенных. Она ненадолго пережила свою покровительницу императрицу Екатерину: указом 22 мая 1727 г., т.е. несколько дней спустя после смерти Екатерины I, она была уволена "на покой" в Москву, где вскоре умерла. Муж ее умер несколько недель спустя после нее, 17 апреля того же года; оба похоронены в Московском Богоявленском монастыре.
|
